Время перемен. Лабиринт Безумия - Страница 55

— Твоя магия там сработает?

— Должна.

— Но ты не уверен? — настаивала она. — Так?

Таррэн покачал головой.

— Нет. Я могу только предполагать.

Белка неожиданно резко отвернулась и надолго замолчала, о чем-то явно задумавшись. Он не стал ее тревожить: пусть лучше думает о Лабиринте, чем о погибшем друге и убитом пересмешнике, посмевшем всколыхнуть тяжелые воспоминания. Это слишком жестоко — заставлять ее чувствовать себя виноватой там, где ее вины никогда не было. Ее магия — это наследие Темного эльфа. Только его ошибка и его проклятие. Из-за него у Белки нет будущего, из-за него же она обречена на очень долгое, почти бесконечное одиночество. А если на секунду представить, что она и так слишком медленно стареет… Таррэн аж содрогнулся, с ужасом подумав о том, что ей была уготована роль долгоживущей игрушки. Нестареющей, вечно молодой и красивой, как сами Перворожденные. Той, которой ОН смог бы наслаждаться всю свою бессмертную жизнь. ОН наделил ее этой силой, не спросив. Не поинтересовавшись даже: а нужно ли ей это? Хочет ли она жить так же долго, как ее жестокий создатель? Одна, в сомнениях, в вечном страхе кого-нибудь нечаянно поранить и уничтожить. Потерянная, несчастная, страшащаяся приблизиться к кому бы то ни было, вынужденно отталкивающая даже тех, кто мог бы (готов!!) стать ближе. И способная пережить всех, кто был когда-то дорог! О, Владыка… на что же этот мерзавец ее обрек?!! Неудивительно, что она так упорно ищет смерти! Неудивительно, что так охотно рискует! Здесь, в Пределах, где от ее страшноватой мощи можно хоть как-то укрыться под сенью Проклятого Леса!

Господи… да хоть кто-нибудь ЭТО понимает?!!

Темный эльф до боли прикусил губу, чтобы не выдать себя, но Белка так и не обернулась. Только вздохнула тяжело и спрятала лицо в коленях. В этот момент она вдруг показалась ему такой ранимой и беззащитной, что до зубовного скрежета захотелось ее обнять. Аж скулы свело от напряжения, а рука сама собой дернулась на верную смерть. Но, слава богам, вовремя остановилась, потому что стоило только коснуться хрупкого плеча, стоило превратиться в озабоченного нелюдя (да-да, еще одного, на пару с Элиаром!), как его крепкая кисть наверняка преобразуется в безжизненную тряпку, в предплечье раздастся веселенький такой хруст. А жестоко вывернутое плечо до самой ночи будет ныть и слезно умолять, чтобы его вправили обратно. Гм, может, еще и морда снова станет расцарапанной. Вот рыжий-то обрадуется…

Таррэн неслышно хмыкнул про себя, с усилием отдвинулся и, не зная, чем заполнить неловкую паузу, вдруг совершенно нелогично погладил шипастый загривок пристроившейся под боком хмеры. А что? Если я не могу коснуться Белки, пусть хоть одна из этих двоих станет немного спокойнее. А там, глядишь, и вторая расслабится.

Почувствовав на загривке сильную ладонь, Траш изумилась так, что в первый момент даже позабыла, что может легко отхватить эту наглую лапу, осмелившуюся ее (ЕЕ!!) погладить, как какую-то кошку. Просто перекусить пополам, как сухую ветку, и брезгливо выплюнуть. Она гневно засопела, широко раздула ноздри, набрала в грудь побольше воздуха для достойного рыка… но потом вдруг передумала: у него оказались приятные руки, мягкие и вкусно пахнущие, а кожа совсем не грубая, как у Сар’ры. М-м-м, очень хорошие руки…

Траш ненадолго задумалась, словно оценивая и сравнивая, а спустя пару секунд и вовсе помялась, потопталась, после чего все-таки решилась — смирно опустилась на землю, подставляя порванное ухо, чтобы ему было удобнее.

Эльф несказанно удивился такой благосклонности, но виду не подал. Только порадовался про себя, что все еще живой, смелее поскреб жесткие чешуйки и не смог сдержать улыбки, когда снизу раздалось блаженное урчание, а мощные когти на лапах хмеры вдруг с невероятной скоростью принялись взрывать податливую землю, вонзаясь так глубоко, как только могли. Кажется, ей было хорошо.

— Слышь, ушастый? — вдруг подала голос Белка. — А что будет, если ты вдруг вернешься домой? Весь такой из себя красивый, прямо герой на белом коне… сам Владыка примчится из Тронного Зала, расшаркается… может, в задницу поцелует за то, что их шкуры все еще целы и останутся такими на ближайшую тысячу лет… что ты будешь делать тогда?

— Ничего.

— Да ну? Это ж скукотища какая! А вдруг тебе трон предложат? Гляди, какая возможность выпендриться! Они ж наверняка ни одному твоему слову больше не возразят: все-таки кровь Изиара… спас целый мир, закрыв нас своей широкой за… в смысле, спиной. Младшего сыночка вашего Владыки сто лет как след простыл (наверняка струсил, подлец), старшего втихаря я сама пришибла, наследников больше нет… а тут ты — весь белый и пушистый! Благородный, готовый пожертвовать собой и прямо-таки во всех смыслах замечательный! Да еще и родня нынешнему Владыке! Глядишь, и правда изберут новым корольком?

— Не изберут, — оборонил Таррэн. — Просто потому, что я туда не вернусь.

— Что, не желаешь богатства и славы? — насмешливо хмыкнула она, незаметно косясь на довольно жмурящуюся хмеру. — Это ж такой шанс! Золотом осыпят, песню в твою честь сочинят, прославят на века, накормят от пуза… да все девки твои будут!

«Мне не нужны все, — тихо вздохнул эльф. — И весь мир не нужен. Уж тем более — трон, на который мне и двести лет назад было наплевать. Ничего не надо. Достаточно только одного — прощения. Но именно его у меня никогда не будет. Так что, какая мне разница, как меня встретят? Верно, никакой».

— Чего молчишь? — прищурилась Гончая. — Уже награду подходящую выбираешь?